Круги фей [сказки и легенды германских народов о великанах, гномах, феях, водяных и домовых] - Автор Неизвестен -- Мифы. Легенды. Эпос. Сказания

class="p1">— Смотри, — сказал он, едва овладев собой, — видишь эту красную шапочку? Я держал ее под мышкой все время, пока говорил с тобой, а теперь надену!

И через мгновение он исчез; и хотя девочка с тревогой оглядела комнату, но никого не увидела. Не было видно ни его красного плаща, ни золотистых волос, но его звонкий смех рядом с ней подсказал ей, что он здесь, и так же близко, как и прежде.

— Ах, Пак, милый Пак, не шути так, пожалуйста, — взмолилась она. — Я боюсь, когда ты так делаешь.

В то же мгновение он снова стоял перед ней, — красивый и веселый, — встряхивая своими золотыми локонами и улыбаясь.

— Ты не должна бояться, — сказал он успокаивающе, — я всегда буду виден тебе, и буду использовать свою шапку только для того, чтобы тебе услужить. А теперь дай мне поесть. Нет, только не этот торт! Отломи мне немного белого хлеба с этого блюда и полей его хорошенько молоком; это то, к чему я привык в течение многих поколений. Во времена твоего прадеда добрая горничная каждый вечер оставляла мне немного еды, а взамен я помогал ей по хозяйству. Мужчины не такие добродушные и не хотят платить мне свои долги, поэтому я не хочу дружить с ними.

— Мой добрый Пак, — сказала девочка, протягивая ему чашку, — теперь ты ни в чем не будешь нуждаться! Я получаю белый хлеб и молоко каждый вечер на ужин, и я всегда буду делиться ими с тобой.

Потом они с аппетитом поужинали, болтая без умолку, как старые знакомые. Наконец сон одолел усталого ребенка. Пак уселся в ногах ее кровати и запел странную, нежную, сладкую колыбельную. Как только Мод заснула, гоблин занялся удалением всех следов их пиршества, а когда Маргарет вернулась поздно вечером, испытывая множество дурных предчувствий по поводу своего пренебрежения долгом, то обнаружила девочку спокойно спящей, вместо того чтобы, как она опасалась, встретить ее с горькими упреками.

Маргарет вздохнула свободнее и решила впредь быть более внимательной к своей подопечной. В течение нескольких дней она твердо придерживалась своего решения, но вскоре начала выскальзывать в сумерках, чтобы поболтать с подругой, всего на несколько минут, как она уверяла Мод. Прошло совсем немного времени, и минуты превратились в часы, а через неделю или две она забыла свое раскаяние и добрые намерения, и бедная маленькая Мод снова могла бы горько плакать, если бы не ее маленький друг.

Как только за Маргарет закрывалась дверь, из трубы появлялась белокурая голова гоблина, после чего он, с радостным приветствием, появлялся в комнате. Мод хлопала в ладоши, потому что для нее начиналось самое приятное время. Не было конца историям, которые Пак рассказывал для ее развлечения. В течение нескольких часов, пока няня отсутствовала, девочка сидела неподвижно, сложив руки, и, затаив дыхание, слушала рассказы о давно минувших днях. В течение сотен лет маленький гоблин жил в замке как почетный член семьи, и его память, более точно, чем семейная хроника, хранила историю каждого человека из длинной вереницы предков. Перед изумленным ребенком, казалось, разверзлись могилы, и предки, давно уже обратившиеся в прах, проходили в расцвете юности перед ее глазами. Потом она шла в зал предков и, стоя перед картинами, смотрела на них, — то с любовью, то с ужасом, — потому что знала историю, связанную с каждым из тех, кто был изображен на старых портретах.

Никто во всем замке не знал о дружбе ребенка с Паком. Она боялась, что слуги будут дразнить его, если узнают о его присутствии, или, возможно, прогонят прочь, поэтому тщательно хранила свою тайну.

Наступила зима. Выпал глубокий снег, буря выла и свистела по ночам в широкой трубе, окна покрылись густым инеем.

— Бедный Пак, — сказала Мод однажды вечером, когда гоблин спустился по трубе, стуча зубами от холода, — я не могу позволить тебе оставаться там дольше. Видишь, твои волосы побелели от мороза и снега, и ты весь дрожишь.

— Да, да, — сказал малыш, — очень холодно.

— Послушай, — сказала девочка, подходя к своему кукольному уголку и отодвигая занавеску, — я убрала кукол. У тебя будет большая кровать с четырьмя столбиками, днем ты тоже можешь оставаться здесь. Я приготовила для тебя маленький столик и стул, так что до наступления лета у тебя будет что-то вроде маленькой комнаты.

Так что всю зиму Пак по ночам прокрадывался в теплую мягкую постельку, вместо того чтобы прятаться в холодный темный дымоход, когда Маргарет возвращалась.

Пришла весна, с ее первоцветами и пушистыми облаками, а затем наступило лето, — с его великолепием цветов в полях и рощах.

Теперь Мод и ее няня часто уходили в лес, к величайшему восторгу ребенка. Но однажды Маргарет обнаружила, что солнце слишком жаркое, а дорога слишком длинная, и ее легко удалось уговорить присесть и отдохнуть, пока Мод будет собирать землянику.

Едва она скрылась из виду своей няни, как Пак, незримо сопровождавший ее, снял шапку, с криком подбросил в воздух и предстал перед своей маленькой подругой, весело смеясь. Какие это были восхитительные часы! Какие богатые земляничники и прекрасные цветы умел найти Пак! А когда девочка уставала, она ложилась на мох рядом с Паком, и они оба смотрели в небо и на зеленые верхушки деревьев.

Гоблин понимал язык Природы. Он слышал, как деревья шепчутся друг с другом, рассказывая о райских деревьях с золотыми стеблями и цветами из драгоценных камней; он понимал песню соловья, когда тот пел своей подруге о красоте птицы Феникс и ее вечной юности; он видел жуков, мерцающих в траве, и слышал их тихие разговоры, когда они говорили о своих братьях в далекой Индии, чьи крылья сверкают изумрудами так, что темноглазые индусские женщины используют их для украшения своих черных волос; и даже безмолвный, безжизненный камень говорил с Паком на понятном тому языке, — он рассказывал ему об алмазах далеко за морями, которые жадно ищет глазами раб, пытаясь найти достаточно большой, чтобы купить себе свободу. Все это он понимал и рассказывал об этом девочке, слушавшей его в безмолвном восторге и смотревшей на перешептывающиеся деревья.

Шли годы, и Мод расцвела девичьей грацией и прелестью. Она стала любимицей своего отца. Много часов, которые он прежде проводил за охотой или за чашей вина, он проводил теперь с дочерью, забавляясь ее удивительными рассказами из семейной истории. Но она не открыла ему, откуда у нее все эти знания, потому что боялась навлечь беду на верного гоблина, все еще остававшегося ее другом и спутником в часы